Есть мнение, что процесс умирания неразрывно связан с довольно сильными болевыми ощущениями и интенсивными моральными переживаниями (агония - борьба организма со смертью). Размышлять в момент умирания о том, что ждет тебя за гробом, будет довольно затруднительно: все равно что взять нож и резать себе палец, в этот момент спокойно витийствуя на отвлеченные темы, например, о предстоящих 8 сентября выборах, как будто бы не чувствуя боли
Такое мало кому удастся. Хотя единицы людей все-таки могли думать о вечном, находясь на костре (и, конечно, классика - вися на кресте). Однако на свой лично счет я не стал бы обольщаться.
Боль, страх, ужас - мощнейшие по силе эмоции, первобытные, инстинктивные. Про них можно себе мудрствовать свысока до тех пор, пока находишься в относительной безопасности. Но когда человек ощущает, что ужас неминуемо и неизбежно надвигается именно на него, когда он чувствует, что сейчас прольется его кровь, когда он сам еще невредим, но видит приближение того, что сейчас примется терзать его плоть, то эмоциональное давление возрастает настолько, что разум часто отключается. Я видел лично, как близкая смерть корежит психику сильных мужчин. Я видел, как человека, который один выжил из десятерых, пережитый страх сломал и превратил в нервного психопата с припадками некотнтролируемой истерики.
Так что я бы погодил с размышлениями на тему, что со мной будет ПОСЛЕ порога, ибо сперва надобно одолеть сам порог. То бишь, не думай о загробной жизни, но сперва умри, потому что сама по себе смерть есть тяжелейшее испытание. Вот Христа возьмем: он, в отличие от всех нас, совершенно точно знал, что воскреснет на третий день и сядет в Царствие Небесном одесную Отца. И тем не менее, что у него вырвалось накануне предстоящей Смерти? "Авва, отче! Если можешь, пронеси мимо чашу сию". Он - Бог, он совершенно точно знает о собственном бессмертии, однако и он тоже боится!
А мы, в отличие от Христа, в своей личной божественности не уверены. Конечно, мы на словах можем "чаять воскрешения мертвых и вечной жизни", но вообще это скорее робкая просьба, в исполнении которой мы никогда не уверены абсолютно. Тем страшнее умирать для тех, кто не бог.
Так что лично я почти никогда не думаю, что скажу Богу. Зато часто думаю, осилю ли свою смерть с достоинством.